А. Фадеева - Екатерина II без ретуши

5) Белое священство во всем нашем государстве, каждому известно, в каком до сего времени находится еще неустройстве. Наше главное попечение, чтоб учреждением полезных училищ во всех епархиях положить впредь такое основание, по которому бы мало-помалу священники при церквах не токмо способнее были поучениями просвещать простой народ, но и своим образом жития пример подавать поучаемому народу в вере спасительной, от которой истекает все благонравие и доброе согражданство. Но понеже еще сей части учреждения мы не совершили, а уповаем с Божиею помощью и то к желаемому концу вскоре привести, то предварительно ныне избавили мы только все помянутое белое священство от сбору им разорительного данных денег с церквей, который прежними патриархами был установлен и по сие время в отягощение священству продолжался, и оный вовсе сложили; так же как собираемую часть хлеба с монастырей 20-ю, а с церквей 30-ю, на семинарии, к немалому оскудению того же священства, до сего бывшие отставили, а определили вместо оной на училища от той же Коллегии экономии знатную повсягодно денежную отпускать сумму, которая тогда будет известна, когда наше учреждение о семинариях в народ объявится; причем мы не оставим и о других выгодах до благосостояния того белого священства, по приличию их сана, полезные учинить определения.

6) В вышеупомянутых штатах мы определили сумму на содержание церквей, их благолепие и всякого сана и достоинства алтарю служащим, на повсягодное довольствие, где дали пристойное пропитание и чужестранным духовным, которые за православие или изгнаны от других иноверных, или, по неимуществу в отечестве их пропитания, в нашей империи убежища по единоверию себе ищут; а напоследок и штат жалованью святейшего Синода и его в Москве конторе из тех же в коллегию доходов определили, так же как и дом патриарший синодальный удовольствовали.

7) За таковыми знатными расходами, единственно к славе имени Божия служащими, оставалось нам самое важное устроить, о чем предки наши, в бозе почивающие монархи, столь долговременно паче всего трудилися, а именно, дабы часть доходов определить от тех имений, которыми благолюбивые податели церкви Божия наградили, больным, престарелым, дряхлым и за веру и любовь, по ревности к отечеству, в тяжкой военной, морской и сухопутной службе раны понесшим. Сами пастыри духовные в церкви поучают, сколь великая есть жертва Богу разумевать на нища и убога и ведать скорбь их и болезни, а паче от службы без пропитания изнемогших и оставшихся, и коликого вечного воздаяния от Бога, каждый христианин надеется за призрение таковых должен. Кольми паче мы принявши от небесных сил бремя правительства всех наших народов, к устроению таких дел одолжаемся, и не церковь ли сама, питая нищих и болящих, сей дар в снедь им принести от избытков своих долженствует? Для того мы знатную годовую сумму от той же Коллегии экономии определили на пенсии верно и долговременно служившим и без пропитания оставшимся офицерам, на инвалидов, на госпитали, богадельни и на многие по смерть временные дачи, також де вдовам и сиротам, и всего более 250 000 рублей в год к тому назначили, так как то особливо в расписаниях находится, нами конфирмованных…

Уложенная комиссия

Из «Записок» Екатерины II:

В Сенате за излишество почитали государственные дела слушать, ландкарту имев перед собою на столе, и оттого сделалось, что иногда сами не знали, о чем судят.

Из монографии «История Екатерины Второй» Александра Густавовича Брикнера:

В числе первых действий Екатерины после воцарения встречается учреждение значительного числа комиссий для изучения состояния государства, в каждой из этих комиссий участвовало лицо, пользовавшееся особенным доверием императрицы.

Из «Записок» Екатерины II:

В первые три года царствования моего, усматривая из прошений, мне подаваемых, из сенатских и разных коллегий дел, из сенаторских рассуждений и прочих многих людей разговоров, не единообразные об единой вещи установленные правила, что законы, по временам сделанные в соответствие тогдашних умов расположения, многим казались законами противоречащими, и что все требовали и желали, дабы законодательство было приведено в лучший порядок, – из сего вывела я себе в уме заключение, что образ мыслей вообще, да и самый гражданский закон, не может получить поправления инако, как установлением полезных для всех в империи живущих и для всех вообще вещей правил, мною писанных и утвержденных. И для того начала читать, потом писать «Наказ» комиссии уложения. Два года я и читала, и писала, не говоря о том полтора года ни слова, но следуя единственно уму и сердцу своему, с ревностнейшим желанием пользы, чести и счастия империи и чтоб довести до высшей степени благополучия всякого рода живущих в ней, как всех вообще, так и каждого особенно. Преуспев, по мнению моему, довольно в сей работе, я начала казать по частям статьи, мною заготовленные, людям разным, всякому по его способности, и между прочими князю Орлову и графу Никите Панину. Сей последний мне сказал: «се sont des axiomes à renverser des murailles»[8]. Князь Орлов цены не ставил моей работе и требовал часто, чтобы тому или другому оную показать. Но я более одного листа или двух не показывала вдруг. Наконец заготовила манифест о созыве депутатов со всей империи, дабы лучше сознать каждой округи состояние. Съехались оные в Москве в 1767 году, где, быв в Коломенском дворце, назначила я разных персон, вельми разномыслящих, дабы выслушать заготовленный наказ комиссии уложения. Тут при каждой статье родились прения; я дала им волю чернить и вымарать все, что хотели. Они больше половины из того, что написано было мною, помарали, и остался наказ уложения, яко оный напечатан. Я запретила на оный инако взирать, как единственно он есть, то есть правила, на которых основать можно мнение, но не яко закон, и для того по делам не выписывать яко закон, но мнение основать на оном дозволено. Комиссия уложения, быв в собрании, подала мне свет и сведения о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись д́олжно. Она все части закона собрала и разобрала по материям и более того бы сделала, ежели бы турецкая война не началась. Тогда распущены были депутаты и военные поехали в армию. Наказ Комиссии Уложения ввел в единство правила и в рассуждения, не в пример более прежнего. Стали многие о цветах судить по цветам, а не яко слепые о цветах. По крайней мере стали знать волю законодавца и по оной поступать.